Искусственно созданные автономии, пророссийские партии, основанные на платформе нейтралитета, и многочисленные попытки фальсифицировать историю - это лишь некоторые из рычагов, используемых российским правительством для утверждения своего влияния в Кавказском регионе. Каковы интересы Кремля на оккупированных территориях Грузии, какие подходы использовало грузинское правительство, и в этом контексте, какова важность реализации проектов против российской гибридной войны - на наши вопросы отвечает конфликтолог Георгий Канашвили:

Часто говорят, что в проведении своей внешней политики в Кавказском регионе Россия полагается на так называемые мины заложенные ещё с советских времен. Что за уязвимые места есть в Кавказском регионе и в целом, что является основой политики Кремля?

Проблемы, возникшие между этносами, были спровоцированы ещё в раннем Советском Союзе, национальной политикой и непосредственно Иосифом Сталиным - некоторые этносы были «вознаграждены» искусственно созданными автономиями именно в советский период. Это относится к автономному округу Южная Осетия, потому что в случае с Абхазией и Аджарией была другая данность и их автономия была определена Конституцией Демократической Республики Грузия.

Однако речь идет не только о Грузии - автономные республики были созданы по всему кавказскому региону, что приводило к определенному сопротивлению. В случае с Северным Кавказом, например, существовала автономия, где проживало несколько этносов равного веса, и между ними возникали разногласия. Именно благодаря этим искусственно созданным автономиям центральное правительство получило довольно благодатную почву для манипуляций, что позже стало еще виднее. Еще в советское время эти этнические группы накопили некоторую неприязнь друг к другу, которая переросла в вооруженныеконфликты с 1970-х годов и особенно после 1990-х, которые, конечно, Россия использовала для продвижения своих собственных интересов.

Что, кроме автономий, может быть основой российской политики на Южном Кавказе?

Теоретически опорой для этого всегда могут стать не только этнические меньшинства, проживающие в автономном регионе, но и страны в целом - часто существует некоторая несовместимость либо между самими меньшинствами, либо с центральным правительством. Конечно, важными проводниками российской политики являются политические партии, которые открыто заявляют, что Грузии следует проводить другой тип внешней политики. Если мы посмотрим на их характер на постсоветском пространстве, большинство этих партий и движений выступают с так называемой платформой нейтралитета, которая, к тому же, может быть более привлекательной для общественности - у вас есть платформа нейтралитета и, следовательно, вы избегаете военных обязательств перед тем или иным блоком. Вы ничего не отдаёте и получаете безопасность и защиту. Разумеется, такие настроения укрепляется за счет травм, полученных Грузией или другими постсоветскимистранами во время противостояния с Россией.

Какова история грузино-осетинского конфликта и какое влияние на него оказала Россия?

Что касается грузино-осетинских отношений, конечно, не следует недооценивать тот факт, что этот конфликт имеет относительно глубокие корни - некоторые столкновения были, по крайней мере, в начале ХХ века, и это также происходило под влиянием России, а также конфликт, возникший в начале 90-х годов не обошелся бы без участия России. Если мы посмотрим на недавний период, влияние России на эти процессы очевидно - просто констатируя факты, ясно, что существующий статус-кво, который сохраняется в конфликтных регионах, полностью определяется участием россиян. Что же касается событий 2008 года, то здесь ясно, что без участия России у Цхинвали не было бы рычагов давления, что бы оказатьсопротивление грузинской стороне. Россия является стороной конфликта, а не сторонним наблюдателем, и к сожалению, влияние России на оккупированных территориях усиливается постоянно.

Какой была политика Грузии в отношении оккупированных территорий в период независимости Грузии в течение последних 30 лет?

Сложно говорить о существовании какой-либо политики. Мы помним довольно радикальные заявления при Гамсахурдиа, которые при Шеварднадзе были заменены дипломатическим подходом и было задействованонесколько рычагов, в том числе экономические. Можно сказать, что до 2003 года вовлеченность Цхинвальского региона в жизнь остальной Грузии была довольно высокой. Также мы вспоминаем, на мой взгляд, большую ошибкуСаакашвили, когда сценарий Аджарии был полностью перенесен на так называемую Южную Осетию и оказалось, что те же подходы здесь не оправданы. В случае прежней власти можно выделить 3 этапа - противостояние, предложения и снова противостояние. Что касается правительства «Грузинской мечты», то на данном этапе есть четкая так называемая мирная политика, но трудно говорить о каких-либо ощутимых результатах. Были ожидания, что после 2012 года может состояться какой-то диалог с так называемыми властями оккупированных территорий, и Россия этому не помешает, хотя в интересах политической элиты Южной Осетии этого, конечно, не было. Можно сказать, что в отличие от абхазской политической элиты они хотят прямой интеграции с Россией. Как оказалось, наши и их ожидания от процесса были разными.

На этом фоне, по вашему мнению, насколько реалистична угроза российского правительства признать геноцидом подавление восстания 1920 года?

Если Россия признает геноцид в так называемой Южной Осетии, это оживит общую проблему, на Северном Кавказе можно поднять много фактов геноцида. Хотя тема геноцида черкесов недавно была приостановлена, однако апелляция к несуществующему геноциду, скорее всего, приведет к раскрытию той реальности, которую создала Россия на Северном Кавказе, что не может быть в ее политических интересах. Сами осетины хотят сделать проблему геноцида краеугольным камнем своей идентичности, но насколько России это нужно, остается спорным.

Гибридная война как новый вид российского вмешательства в кавказский регион - о каком типеинформационной конфронтации идет речь?

Что такое российская гибридная война и их информационная политика, всем понятно, я больше вижу проблему в наших действиях или бездействии - мы не создаем контент, а они создают и распространяют агитационные материалы. Цель бордеризации - также оказать психологическое влияние, обесценить западные институты и в то же время вызвать чувство беспомощности, как будто мы ничего не можем сделать. Проще говоря, здесь действует нечто подобное – “что бы ни говорил Запад, мы все равно это продолжаем” .

Как известно, команда историков и исследователей активно работает над документированием событий 1920 года. «Цхинвали 1920» будет фильмом, отражающим только историческую реальность – по вашему, в чем смысл реализации подобного проекта в условиях информационной войны и пропаганды, производимой Россией?

У нас должен быть свой нарратив, будь то фильм, сериал, статья или книга. Для грузинского общества очень важно иметь чувство преимущества, так как правда на нашей стороне. Ведь цель гибридной войны с Россией - также убедить вас в том, что вы не правы. На этом фоне важно создавать контент, который максимально отражает правду. Конечно, это не должно носить пропагандистский характер. Насколько мне известно, «Цхинвали 1920» будет правдивым, качественным фильмом, отражающим только реальные факты. Хочу поблагодарить группу за важную инициативу и пожелать успехов.